Над нами летит далеко в высоте,
Искристую ленту неся на хвосте,
Крохотной точкой — но виден нам всем —
"Боинг — красавец — 747".

О нас и не думает первый пилот.
Он, видимо, кофе из чашечки пьет.
Он даже не знает, что где-то в тайге
Ягель заваривают в котелке.

А пассажиры, наверно, с тоски
Мерят в уме километры пути,
Но не заметят они с высока
Как тяжело нам дается тропа.

А стюардессы, счастливый народ,
Смотрят японские книжечки мод.
Хоть бы нам сбросили пачку газет —
Может, Европы давно уже нет.

Все новые вести о нашей земле
Нам "Боинг" приносит на белом крыле.
И если мы видим его иногда,
Мы знаем что целы еще города.

Если б у меня была работа,
Я бы пригласил тебя в кино.
Там бы нам показывали что-то,
Что — мне абсолютно все равно.
Мы сидим рука в руке с тобою,
Вьется лентой у сюжета нить,
На экране — небо голубое...
Ни о чем не надо говорить.

Если б у меня была зарплата,
Я бы пригласил тебя в кафе.
На столе — безумные цыплята,
Толстым слоем кетчуп на крыле.
И коктейль с названием "Оргазм"
Бесконечно долго можно пить,
За тобой следить ленивым глазом...
Ни о чем не надо говорить.

Если бы имел я кучу денег,
Я бы в Крым уехал за тобой.
Там бы пил вино и, как бездельник,
Наблюдал за пенною волной.
Ты выходишь из волны, из пены,
Лучше бы глаза сейчас закрыть.
Не нужны мне в мире перемены...
Ни о чем не надо говорить.

Если бы я был большим ученым,
Я бы умно говорил с тобой:
О смерчах, о вихрях, о циклонах,
О солености воды морской.
Только где научные доклады?
Где статьи?
         Осталось водку пить.
Я один.
     Мне ничего не надо.
Ни о чем не надо говорить.

Вьюга московская снег наметает
                           на Чистопрудном  бульваре.
Стужа московская льдом покрывает
                             лужи и пруд с лебедями.
Что происходит в осенней природе? —
                                Все умирает навечно.
Слякоть и сырость
              промозглой погоды —
                              вот результат нашей встречи.

Я прохожу по пустынным бульварам,
                              где мы бродили с тобою,
Молча сидели под деревом старым,
                             оно шелестело листвою —
Лист одинокий срывается с ветки
                            и мельтешит под ногами,
Так умирает
        последний свидетель
                        наших коротких свиданий.

Все возвратится на наши бульвары —
                               зелень, фонтаны и птицы,
Белые лебеди выплывут стаей,
                         будут трамваи кружиться.
В разное время и разной дорогой
                            мы попадем на бульвары.
Прошлого счасть
             было немного.
                       Больше не будет, пожалуй.

Отчего за высоким забором
Не могу я тебя разглядеть?
Я хочу там, где кружится ворон,
Гнать коня через дикую степь.
    Что могу я придумать такое,
    Чтоб жилось и дышалось легко?
    Чтобы ты захотела со мною
    Убежать далеко-далеко.

Отчего, где бы ты ни ходила,
Мы встречаемся лишь иногда?
Я хочу, чтобы лодка скользила,
И неслышно качалась вода.
    Я придумаю слово такое,
    Так негромко скажу я его,
    Чтобы ты поняла — мы с тобою
    Уплывем далеко-далеко.

Отчего ты меня сторонишься?
И глаза опускаешь к земле?
Я хочу, чтобы мы, словно птицы,
На одном поднимались крыле.
    Я такую придумаю песню,
    Вознесу ее так высоко,
    Чтобы ты поняла, что мы вместе
    Улетим далеко-далеко.

Отчего наша жизнь бестолкова?
Суета и проклятая медь...
Так какое придумать мне слово,
И какую мелодию спеть?
    Чтобы нам не бояться разлуки,
    Чтобы не было слез на глазах,
    Чтоб держать нам друг друга за руки
    На земле, на воде, в небесах.

Вчера в Центральном парке
Я прыгнул на тарзанке —
Почти на сотню метров
Ни мертвый, ни живой
Меж облаков и ветров
Поднялся над Москвой.

Внизу остались дочки —
Пушистые комочки,
Любовница, подруга,
Брюхатая жена.
А надо мной два круга —
Там солнце и луна.

Я понял — неслучайно
Завидовал я чайке,
А "seagull" происходит
От слова "сигануть".
Обратно нет дороги,
О всех и вся забудь.

Там не за что схватиться,
Нигде не зацепиться,
Там только вязкий воздух,
Там тишина кругом,
Видны оттуда звезды
И твой далекий дом.

К нему бы полетел я,
Да ободрались перья,
Да крылья без сноровки
Беспомощно висят.
Привязанный к веревке,
Я ухнулся назад.

Мне говорила одна иностранка,
Немка, француженка или испанка,
Что без России прожить невозможно никак.
Я отвечал — абсолютно согласен,
Водку российскую издавна квасим,
А надоест, можем выпить армянский коньяк.

Мне говорила одна иностранка,
Может быть шведка, а может, голландка,
Что она учит великий, могучий язык.
Я отвечал, что правдивый, свободный
Стал до того и настолько народный,
Что даже я к выраженьям таким не привык.

Мне говорила одна иностранка,
То ли монголочка, то ли вьетнамка,
Что по Москве она может часами гулять.
Я отвечал — сам нигде не ночую,
Коль повезет, у друзей забичую,
Нет ни подружки, ни хаты, чтоб с ней переспать.

Мне говорила одна иностранка,
Желтая, белая иль негритянка,
Что ее трогают наши леса и поля.
Я отвечал — раз полоска не сжата,
Значит, проклятая власть виновата,
А у меня под окошком одна конопля.

Мне говорила одна иностранка,
Кто ее знает, с какою изнанкой,
Что уважает великий советский народ.
Я отвечал, что народ одуревший,
Сутки не спавший, неделю не евший,
Даже копеечку нищим никто не дает.

Мне иностранка одна говорила
Будто бы парня в Москве полюбила,
Будто таких мужиков не встречала нигде.
Я ничего не ответил на это,
Что говорить, если баба с приветом?
И начал пальцами что-то искать в бороде.

Когда мы расставались, в этот день
Повсюду грохотали поезда.
Сквозь облака причудливую тень
Всходила одинокая звезда.

Елозил в подстаканнике стакан,
В нем ложечка бренчала на ходу,
А поезд, позабыв границы стран,
Преследовал бегущую звезду.

И проводница статною рукой
Вносила кофе в крошечный мирок,
А поезд за летящею звездой
Спешил, и обогнать ее не мог.

Вкус коньяка на ссохшихся губах
Не кончится, казалось, никогда.
Но все быстрей на темных облаках
Стремительная двигалась звезда.

Когда мы расставались, в эту ночь
Все поезда неслись на край земли,
Но нам уже никто не мог помочь
Поймать звезду, пропавшую вдали.

Всю ночь заснуть мы не могли
И вместе на Арбат пришли,
Чтоб за гроши на дне кармана
Отведать кофе утром рано.

Мы не могли заснуть всю ночь.
Без кофе было нам невмочь
Ни говорить, ни улыбаться,
Ни есть, ни пить, ни целоваться.

Всю ночь мы не смыкали глаз.
Хотели кофе. И для нас
Две черных чашки заварили,
Пока мы ждали и курили.

Всю ночь не спали мы с тобой.
С утра тянули кофе свой.
Глаза в глаза в упор глядели,
Пока мы пили и балдели.

Всю ночь не спавши, поутру,
Мы пили кофе на ветру.
Те фразы вслух произносили,
Что за ночь не договорили.

Всю ночь мы не могли заснуть.
Шел кофе в кайф. И в этом суть
Простых и ясных отношений
Без всяких недоразумений.

В Теплом Стане сегодня тепло,
Солнце светит с дырявого неба.
После лета протерто стекло,
На душе и легко и светло,
И не хочется зрелищ и хлеба.

Просто хочется жить в стороне
От тусовок и кордебалетов.
Кто какой изменяет жене,
Кто в каком измарался дерьме —
Мне не нужно подробных ответов.

Просто хочется жить, и не знать
Телевизор, газеты, журналы,
Коммунистов к чертям посылать,
На правительство смачно плевать —
Врут премьеры, вожди, генералы.

Просто хочется жить без проблем,
Быть довольным засохшею коркой,
Кружкой "Балтики" с номером "семь",
Карасем, задубевшим совсем,
"Беломором" с моршанской махоркой.

Просто хочется жить и любить
Птиц, зверей, детвору под ногами,
Да тебе безделушки дарить,
Да простые цветы приносить,
Чтобы было тепло в Теплом Стане.