СТРАСТИ ПО НИКОЛАЮ ВАСИЛЬЕВУ

НВ

Академик РАМН Николай Владимирович Васильев — НВ, так он подписывал свои письма с обязательным «Тунгприветом, НВ» в конце. Так я и буду его называть.

Исполнилось то, чего НВ так боялся. Он ушёл, не успев довести до конца дело жизни. И вместе с ним уходит та когорта, к которой он принадлежал, то поколение, которому выпали великие победы и поражения. Больше, всё-таки — поражения. Вот и Проблема Тунгусского Метеорита стоит неодолимая, как и прежде, несмотря на многолетние усилия НВ и его товарищей. И у автора этих воспоминаний нет никакой надежды, что идущие вслед за нами достигнут хотя бы малого в сравнении с уходящими. Уж простите...

Приступая к этой работе, я с ужасом и горьким сожалением обнаружил, что практически ничего не знаю точно о человеке, оставившем глубокий след в жизни моей и моих товарищей: ни дня рождения (так что не могу опираться на гороскоп), ни года рождения (кажется мне, что 1930), ни родителей (говорят, что профессора), ни места рождения. Хуже того, я не могу написать даже краткую биографическую справку об НВ. Да и жили мы с ним с 1968 го года в разных городах, за сотни и тысячи километров. Надеюсь, что биографические подробности будут уточнены без меня. Зато я могу рассказать о том поколении, к которому принадлежал НВ, и объяснить свой пессимизм относительно идущих следом. Это наше поколение имеет некоторые общие черты, которые следовало бы зафиксировать, чтобы понять прочие мелкие и частные эпизоды этих воспоминаний.

ПОСЛЕДНИЕ ПАССИОНАРИИ РОССИИ

Поколение, о котором пойдёт речь, это люди, родившиеся с 1928 по 1943. Их генофонд пощадили жестокие войны 20-го века, которые буквально истребили или вытеснили боеспособное и/или талантливое население России, особенно восточных славян: русских, украинцев и белорусов. Дело в том, что люди, родившиеся после 1928 года, не попали на войну 1941—45 годов (ну разве что слегка зацепили её, как основатель и первый Командор КСЭ Геннадий Фёдорович Плеханов), а их родители, родившиеся с 1905 по 1918 годы, не были, в массе своей, активными участниками войн и усобиц 1914—22 г. Не успели к первой бойне, дали потомство и полегли во второй. Даты 1905=1922-17 и 1928=1945-17 достаточно очевидны, а 1918 и 1943 требуют особых пояснений.

В СО РАН работает Григорий Иванович Карпачёв, с 70-х собиравший по заданию академика Гурия Ивановича Марчука полные учётные сведения (по данным ЗАГСов и паспортных столов) обо всём населении Советского района города Новосибирска. Это полторы сотни тысяч человек. Надо ли говорить, что эти материалы бесценны. Как-то он показывал мне данные о числе родившихся в разные годы жителей Советского района разной национальности. Так вот, в 1918 и 1943 годах число родившихся славян достигает минимума и значительно меньше, чем в мирные годы, а затем медленно поднимается и даёт всплеск после окончания лихолетья. Всё ясно — мужчины ушли на войну, женщинам не до деторождения, но уже с середины войны возвращаются комиссованные воины, и рождаемость начинает расти. Это же касается и некоторых других народов России, например, немцев и татар, но совершенно не касается евреев. (Не правда ли, выраженность этого явления как-то характеризует менталитет разных наций? Вот почему я против исчезновения 5-й графы из паспорта. Где потом брать такие данные? У кого вымирающим нациям учиться выживанию?) Так вот, поколение, воспроизводимое после 1918 и 1943 годов, значительно беднее здоровыми и одухотворёнными людьми — пассионариями. (И вот вам первое воспоминание — о пассионарности я впервые услыхал от НВ — так он невидимо присутствует почти в каждом моменте нашей жизни в виде реплики, мнения, сообщения, поступка, а помним мы в основном анекдоты.) Эти обеднённые когорты родились в 1918-1927 и в 1943-1954. Попробуйте найти среди соратников НВ (мужчин, активистов и лидеров Комплексной Самодеятельной Экспедиции по изучению Тунгусского метеорита) людей, родившихся в эти годы. Много ли их? С 1955 года начали рождаться дети пассионарной когорты, но волны рождаемости снижаются и расплываются, пассионарность разжижается.

Итак, я выдвигаю гипотезу о двух пассионарных поколениях, живших при советской власти. Условно я назову их первой и последней когортами, отцами и детьми. Вот эти-то две когорты и сыграли решающую роль в истории Советской России. Это не значит, что все талантливые, значительные личности относятся к ним. Это значит, что если таковые имеются, то, скорее всего, они принадлежат этим когортам и своими успехами они обязаны той среде, которую создавали эти когорты. Отцам выпали великие победы, детям — горькие разочарования и поражения.

Отцы построили мощную державу, дали миру великих учёных, конструкторов, музыкантов, режиссёров, писателей и поэтов, победили в тяжелейшей мировой войне, за 5 лет восстановили разрушенное войной хозяйство и обеспечили мощное послевоенное развитие. Многих из них родители вывезли за рубеж, но и там, начав с нуля, они выжили и оплодотворили Европу и Америку. Оставшимся в России не помешали ни преследования (они касались всех), ни голод, ни разруха, ни бездарность и подлость чиновников — основных паразитов России. Они работали везде: в лагерях, тюрьмах и шарашках (шарашка — НИИ-тюрьма). Даже лютые враги интеллигенции не могли обойтись без неё в условиях войны и строительства. Чиновники вынуждены были «ТАЩИТЬ» всё новое. Стране были нужны герои-пассионарии. Их идеалом была победа, и они были так или иначе востребованы. В этом было их счастье и их жизнь.

Дети были воспитаны на победах отцов, на их боевых песнях, их идеалах и убеждениях. Но ситуация изменилась. В конце 50-х и, особенно, в 60-х, когда последняя пассионарная когорта созрела и вошла в жизнь, все места в первых рядах уже были заняты. Посредственность 20-х облюбовала и обжила коридоры власти и тёплые места около стареющих светил науки. Хрущёвская оттепель прекратила людоедскую практику уничтожения «несправившихся» чиновников, но не предложила никакого эффективного механизма отбора кадров. Номенклатура (если кто не помнит — это множество людей, допускаемых до руководства на том основании, что они члены партии и уже где-то и чем-то руководили)... так вот номенклатура стала несменяема и безнаказанна. Это был прямой путь к вырождению руководящей верхушки и застою, что и совершилось в 70-х... Застой означал отторжение всего нового. Лозунгом бюрократа всё чаще было «НЕ ПУЩАТЬ!».

Что было делать молодым пассионариям в этих условиях? Они ведь не могли не работать, не творить, не писать стихов и песен, не искать истины, добра и справедливости. Их идеалом было знание, они учились, а потом пытались что-то изобретать, внедрять, совершенствовать... «Чайники» — окрестили их правящие и пишущие обыватели. Выход был в самодеятельности — так называлась всякая деятельность, возникающая снизу, по инициативе исполнителей, а не по указанию начальства. Разумеется, самодеятельность была фальсифицирована и использована везде, где она касалась духовной жизни народа: в искусстве, общественной жизни, труде... Тут бюрократия жёстко отслеживала свой интерес, как бы кто не посягнул... И везде, где она прикасалась к делу, дело умирало, и оставалась пошлая показуха. Вот беда! Великую идею социальной справедливости погубила бюрократия. Она слишком бездарна, чтобы в честной полемике бесконечно отстаивать правоту идеи и оттачивать средства её достижения. Зачем, когда можно просто не пущать? Вот и прикончили идею. Да им на неё было наплевать! «Мазурики» при любом строе неплохо живут.

Но пассионариев нелегко остановить. В 60-х расцвела и осталась недоступна бюрократическому растлению истинная самодеятельность: барды, клубы, туризм, альпинизм (помните,

горные лыжи, экспедиции в поисках чудес, самиздат, «крамольные» песни на магнитных лентах, политические анекдоты... и всё это помимо бюрократии, даже вопреки ей. Самодеятельность проникла всюду, где её не могли понять, освоить, проконтролировать и опошлить заевшиеся чиновники. Почти вся молодая российская интеллигенция (и не только она) была захвачена этим потоком. Наиболее ярким явлением такого плана в Томске была Комплексная Самодеятельная Экспедиция (КСЭ) со своей более чем странной задачей — Проблемой Тунгусского Метеорита. Мы были не одни. Только в Томске в 60-х существовали следующие самодеятельные организации: КСЭ, Клуб «МЕЧТА» — строители нового аэродрома для ДОСААФ, клуб «СКАТ» — первые аквалангисты в Сибири, турклуб со смешным названием «СОПУП» — Самодеятельное Общество По Уничтожению Пищи, Театр «МИП» (миниатюры и песни), прославивший песенное творчество Александра Шушарина, Клуб кинолюбителей «ТПИ-фильм» и т.д. и т.п. В Новокузнецке действовал Турклуб «АЛКИС» — Ассоциация Любителей Костра И Солнца. (Одним из лидеров «АЛКИС» был незабвенный Роберт Брувер — организатор экспедиций КСЭ на Таймуру, Виви и Тембенчи. Он впоследствии погиб, спасая тонущих спортсменов на соревнованиях.) В Новосибирском Академгородке появляется Клуб межнаучных контактов, Клуб любителей кино «Сигма», КСП — Клуб Самодеятельной Песни, в 1968 году организовавший Первый сибирский фестиваль бардов, на котором (скандал!!!) выступил Александр Галич... Всего не перечислишь...

Но вот что интересно — всякие попытки приручить самодеятельность, сделать её официальной плохо кончались: или самодеятельность исчезала (так мёртворождённым был клуб научного туризма в Томске) или организация захватывалась самодеятельностью. КСЭ предпринимала не одну попытку официализироваться. Так экспедиция приобрела множество обликов — филиалов КСЭ: Томские отделения ВАГО (Всесоюзное Астрономо-Геодезического Общество) и ВГО (Всесоюзное Географическое Общество), Сибирская комиссия по метеоритам и космической пыли при президиуме СОАН СССР, Лаборатория космического вещества при ТГУ и, наконец, осуществлённая мечта НВ — Тунгусский биосферный заповедник.

Почему же я говорю о поражении нашего поколения? Потому что своих главных целей наше поколение не достигло. Наши диссиденты в массе своей вовсе не боролись против социализма. Напротив, идея социализма была принята нами настолько всерьёз, что его бюрократическое извращение (реальный социализм по Брежневу) было неприемлемо. Неприемлем был застой в прорывных областях науки и техники (микроэлектронике и вычислительной технике), разрушение сельского хозяйства, отторжение научно-технического прогресса, низкий уровень жизни, особенно у людей умственного труда: учёных, инженеров, врачей, учителей. Неприемлема была милитаризация общества, принудительный труд (под видом помощи строителям или крестьянам), рабство в армии (стройбаты) и её криминальное разложение, бесправие и вообще отсутствие правовой культуры в обществе...

Язвы можно перечислять бесконечно... Но главная беда — бюрократизация общества и продвижение наверх массы беспринципных, подлых, бездарных, трусливых людей, алчущих власти ради власти и кормушек при власти. Беда советского государственного социализма — отсутствие механизма отбора подходящих кадров. А есть ли такой механизм в природе? Была некоторая надежда, что такой механизм есть при капитализме, и в этом был соблазн... Никакие «измы» мораль не заменяют, а мораль держится на вере.

Теперь скажите, какую из язв России мы вылечили? Никакую! Горбачёвская перестройка — агония застойного режима, его естественный результат, т.е. поражение тех, кто хотел спасти социальную справедливость, науку и технический прогресс. Знаковым событием была отмена 6-й статьи конституции СССР о руководящей роли КПСС. Мы радовались, а начальнички потирали руки. На самом деле был уничтожен последний контроль над ними со стороны общественности, хотя бы и партийной. Жаловаться стало некуда. Это «достижение» сохранилось и поныне — по новой конституции исполнительная власть не подвластна никакому партийному контролю, формируется президентом из «специалистов», а не партией, имеющей большинство в Думе и, следовательно, правительство не зависит от избирателей. Итак, бюрократия, дорвавшись до власти и пользуясь моральным крахом коммунистической идеи, растащила, разворовала и разрушила свою собственную великую державу. Капитализм и прочие «измы» — просто демагогические лозунги, которыми нас пытались соблазнять. Абсолютный бюрократизм закономерно перерос в криминализм. Обратите внимание! Выпендрюху Лимонова и его молодых сподвижников из НБП судят по обвинению в организации незаконных вооружённых формирований (?), а в это время вооружённые наёмники под видом «спортсменов» или «охранников» захватывают последние эффективные предприятия — продолжается криминальный делёж России. Под прикрытием закона!

Умные люди, к которым относился НВ, понимали всю бесперспективность существующего положения вещей, а сделать ничего не могли. Вот в какой обстановке жили последние пассионарии России. НВ был одним из них. Он был искренним коммунистом и выполнял ответственные партийные поручения, был редактором многотиражки и мало ли что ещё, о чём я не знаю... Дети просто продолжали дело отцов, уповая на будущее всего человечества. А что ещё оставалось?

НВ И ГОСПОДЬ БОГ

А уповать можно было и на Господа Бога. Многие в КСЭ так и сделали, когда настали критические времена. Пример показал Вильгельм Генрихович Фаст. Выросший в среде меннонитов, он решительно порвал с религией ещё в молодости. Родственники осаждали его, пытаясь вернуть в лоно... НВ саркастически посмеивался, рассказывая об этом. Мысль, веселившая его, состояла в том, что новоиспечённый атеист был таким же упрямым в своих убеждениях, как и сами меннониты — религиозные фанатики воспитали фанатичного атеиста. Они друг друга стоили... И вдруг Фаст идёт в церковь, терпит гонения за веру и с тем же менонитским упорством борется уже за чистоту православия. За ним и другие уходят из КСЭ в православную церковь. Но это уже другая история...

А что же НВ? Это трудный вопрос, я не берусь до конца на него ответить. Фанатизм был ему смешон, но религиозность нет. Он с большим пиететом говорил о том, что академик Иван Павлов был глубоко религиозным человеком. Рассказывая о похоронах Кирилла Павловича Флоренского (одного из первых послевоенных исследователей Тунгусского метеорита, сына Павла Флоренского) он говорил с некоторым удивлением и восхищением о том, что покойника отпевали в церкви, при свечах и в присутствии многих видных учёных. Академикам-атеистам приходилось участвовать в религиозном действе (саркастическая усмешка НВ). Мы были молоды, неопытны и нахальны. Что нам Флоренский?! Но сам факт отпевания... ха-ха... бедные академики... так я воспринял эту историю. Я, но не НВ.

«И вот наступило то самое время иных измерений». В 80-х КСЭ, вслед за Фастом, пошло искать бога. Автор этих строк был одним из богоискателей. «Новый завет» восхитителен и не содержит ничего антинаучного. Я его прочёл, пришёл в восторг и стал всем советовать прочесть. Крестился, но на большее меня не хватало. НВ отреагировал на это религиозное движение сожалением по поводу потери времени и работников в КСЭ. Срывалась одна из последних больших программ — «Лес». Руководитель, Николай Абрамов, ушёл в церковь, стал петь в церковном хоре, и перестал сочинять и петь мирское. Это была крупная потеря.

Я как-то поделился своими религиозными исканиями с НВ. Реакция была саркастической: «Неужели ты, Воробьёв, с твоим-то образованием, умом и кругозором полагаешь... Да ты учёный или нет?». НВ вообще немного напоминал киноартиста Тихонова, и в этот момент он весьма походил на Штирлица с его тирадой к Мюллеру: «Неужели вы думаете, что я буду возиться с рацией... с моим-то опытом работы в СД...». Иметь образование, ум и кругозор было лестно, но разговор не состоялся. Я понял так, что религия НВ — наука, а в науке — Проблема ТМ, а в Проблеме — Внеземной Разум, который всё это нам устроил.

И в самом деле! Куда податься учёному, верующему в человеческий разум и в науку как в церковь разума? Окружающая действительность даёт так же мало оснований для веры в человеческий разум, как и для веры в бога — творца Вселенной. Верующим нужно подкрепление — чудо. Для верующего в Бога-творца чудо — это сверхъестественное ЯВЛЕНИЕ, для верующего в Разум — проявление Внеземного Разума, т.е. КОНТАКТ. С такой установкой путь в церковь для НВ был закрыт, он не мог быть наивным христианином. У него другой путь к Богу. И кажется мне, что его путь не хуже...

Когда-то давно НВ высказывал пожелание, чтобы после его смерти тело сожгли, а пепел развеяли по Южному Болоту. Всерьёз это как-то не воспринималось, мы ведь были бессмертны... Теперь-то ясно, что всё было всерьёз, но умереть НВ на Южном Болоте ни Бог, ни Высший Разум не даровали... А мы?..

НВ И ГОСБЕЗОПАСНОСТЬ

Где есть Бог, там и Дьявол подвизается. В нашем случае — это КГБ. Возможно, КГБ — полезная и даже героическая организация. В любом государстве такая служба есть, и в СССР она была разветвлённой и многоликой. Но для нас существовало только одно лицо КГБ — политический надзор за обществом, сексоты (секретные сотрудники, обычные штатные доносчики среди нас, если кто забыл), доносы, слежка, аресты, репрессии... Это был враг, который вёл необъявленную войну против нас — сторонников «европейского» социализма. И уж конечно, КСЭ сталкивалась с КГБ. Уже в 1959 году аспирант ТГУ Дмитрий Дёмин был изгнан и из аспирантуры и из общежития за то, что не донёс в КГБ на своего товарища по общежитию. В экспедицию КСЭ-1 Дёмин поехал, не зная, что с ним будет в дальнейшем:

(Курумник — хаотичное нагромождение осыпавшихся валунов под сопками на Тунгуске.)

Но пронесло... Ещё были места под солнцем...

А что НВ? Он боялся КГБ? Все боялись, но всё равно смеялись и презирали, т.к. не чувствовали себя виноватыми. В 1965(?) году в Ленинграде было арестовано несколько человек по политическим мотивам. Суть дела я не знаю, но многих посадили. Среди пострадавших был Владимир Шнитке — дядя композитора Альфреда Шнитке, строитель Кедрограда (самодеятельного научного города на Алтае: браво пассионарии!), активный участник КСЭ, а ныне активист «Мемориала». Возможно, что КСЭ помогло ему избежать тюрьмы (и деньгами на адвоката, которые в КСЭ собирала Галина Михайловна Иванова, и репутацией). В январе 1966(?) года в Томск наехала бригада следователей из Ленинградского КГБ для допроса членов КСЭ, фамилии которых были в записной книжке Шнитке. Мне повезло. Мою фамилию носил один из докторов наук в Политехническом институте. Его взяли прямо на учёном совете ТПИ. А я в это время был в Новосибирске, в гостях. Меня не нашли, хотя летом 1965 года, по дороге в экспедицию мы останавливались в Красноярске у Сиротининых (однокашников, друзей и единомышленников Шнитке) и поэтому за нами откровенно следили в Красноярске и Кежме. Уже тогда они плохо работали.

Рассказывая мне анекдот про доктора Воробьёва (а рассказчик он был великолепный), НВ саркастически посмеивался. Я тоже. Мне-то рассказывали, как сам НВ избежал допроса вне дома — сказался больным и лежал в кровати прямо в ботинках, прикрывшись простынёй. Это, конечно, анекдот, разносимый злыми языками лучших друзей... Но всё-таки... Когда несколько лет спустя мы с Дёминым затеяли сочинять БЭЭ — Большую Энциклопедию Эмбриона — одним из первых слов в ней было: арест — кошмар Васильева. Что НВ говорил следователям, я не знаю, но никого из КСЭ не взяли. Обратите внимание — из всего, что было тогда с НВ, до меня дошёл и запомнился только анекдот.

Как бы там ни было, а КСЭ частенько опиралась на Горком Комсомола и выдавала свою деятельность за коммунистическое воспитание молодёжи — бесплатно ведь работали, значит по-коммунистически. Да мы и сами тогда в это верили. НВ (и не только он) неоднократно называл экспедицию «коммунизмом на сезон». Дело дошло до признания КСЭ «школой коммунизма» на одном из последних съездов комсомола и до получения специального диплома. Однако отношения НВ с идеологическими службами и с КГБ гораздо богаче и пронизывают всю историю КСЭ. Сплетни на эту тему ходили всякие, но не всякой сплетне место. Всё, что мне точно известно — это даже не вершина айсберга, а пыль на вершине. События с КГБ ещё возникнут в этих воспоминаниях, но вот что хотелось бы отметить сразу.

Политическая тема редко возникала в КСЭ публично. Так было по крайней мере до конца 70-х. Командорам, и НВ в том числе, не хотелось пачкать Проблему, давать повод и т.д. и т.п. Пелись, правда, сатирические песенки про Берию, про фракцию, про кукурузу и так далее. Для политических разговоров были другие места и более узкие компании. И, тем не менее, многие факты современной истории я узнал именно в КСЭ и именно от Васильева в задушевных разговорах у костра на заимке Кулика. Там, задолго до чтения самиздата, я узнал, как Хрущёв победил Берию в 1953 году с помощью танков маршала Жукова и как потом отплатил Жукову, как праздновали Сталин и Гитлер раздел Польши совместным военным парадом в Белостоке, какие песни пелись на банкете по поводу успешного космического полёта Гагарина... и многое-многое другое, о чём нельзя было прочесть в печати. НВ был весьма информирован... Как-то я спросил его, откуда он всё знает и почему никто этого не знает, хотя всё это происходит чуть ли не на наших глазах? НВ ответил в том духе, что людьми легче управлять, когда они не понимают, что с ними происходит, потому что не знают собственной истории, а «иначе откуда, ты думаешь, дураки-то берутся».

Тема КГБ возникала в наших разговорах совершенно естественно. Вот он рассказывает, как старик нашёл в тайге обломки спутника, сообщил куда следует, и повезли его «в Бутырки», и стали спрашивать (тут голос НВ наполняется неким саркастическим распевом): «А почему...у...у ты, старик, оказался в этом месте, да кто...о...о тебя надоумил, и что...о...о ты там делал?..» И этого несчастного старика мне уже не жалко: не суй нос не в своё дело, не пиши писем ко власти, али ты, старый дурак, всё ещё не понял, где живёшь?

Когда же речь заходила о сталинских репрессиях, особенно в сравнении с гитлеровскими концлагерями, то тут суждения НВ делались совершенно странными для правоверного коммуниста: Макиавелли — сопляк по сравнению с китайскими легистами, китайские легисты — настоящие учителя бюрократии и тоталитаризма, Муссолини и Гитлер зашли дальше Макиавелли, но все они «просто цыплята» по сравнению со Сталиным и КГБ... И здесь в сарказме НВ появлялась нотка гордости — знай наших!

Пришло время, и самиздат донёс до нас «Большой террор» Конквиста, «Скотный двор» и «1984» Оруэла, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицина и другие антисоветские книжки. Многие были шокированы. Мы же были готовы к восприятию этих страшных произведений. НВ внёс значительный вклад в нашу противошоковую терапию.

ВК И ПРОЧИЕ «ПСИХИ»

Это было ещё в те времена, когда путь в Центр Тунгусской Катастрофы — тропу Кулика — проходили пешком и в некоторых местах, избранных для стоянок, можно было прочесть послания идущих. Так у ручья Петрик в 60-х висел марлевый плакат:

«МИР ПРОХОДЯЩЕМУ!»,

который стал названием посмертного сборника стихов Дмитрия Дёмина. Недалеко от переправы через речку Чамбу стояла лиственница с дуплом у корневища. В дупле можно было найти оставленные продукты. Неопытные «эмбрионы» набирали столько еды, что можно было прокормить всех идущих следом. Вот эта непосильная ноша и лежала в дупле. На этой лиственнице можно было прочесть и имена всех, кто прошёл по тропе Кулика с 1960 года. Потом на этом месте кто-то из Ванавары построил Чамбинскую избу, которая многие годы принимала и обогревала экспедицию и была воспета Виктором Черниковым:

Однажды, уже в конце 70-х, на этой лиственнице появилась крупная надпись:

«ПРИШЁЛ — НАШЁЛ! ВК»

Автор надписи был, видимо, обременён манией величия. Так в экспедиции появился загадочный человек по кличке ВК. Все его так звали, и полного имени его я не помню. ВК был странным мужчиной лет сорока-пятидесяти, работал в НИИГАИКе, т.е. имел какое-то отношение к геодезии и картографии, но привязываться на местности не умел, ходил сам по себе и постоянно блуждал в трёх соснах. Он был педант и постоянно что-то писал в толстой тетради. Над ним посмеивались, но без особенной неприязни.

Мне было странно, что делают в КСЭ такие люди? НВ, провидимому, ничему не удивлялся и спокойно вёл с ВК долгие беседы. О чём? Когда я выразил НВ своё недоумение, он, между прочим, сказал: «А ты заметил, что он всё что-то пишет? Опасный человек. Что он там пишет? А вдруг такое, что нам не поздоровится? Мало ли что мы тут говорим и мало ли куда попадёт его писанина.» В голосе НВ чувствовалась некоторая ирония... но, право, я до сих пор не знаю, в шутку НВ опасался или всерьёз.

История с ВК продолжалась год или два, а потом он куда-то пропал. Говорят погиб. Но за этим случаем стоит ещё одна сторона жизни НВ и КСЭ.

Проблема Тунгусского Метеорита привлекала внимание самых разных людей и, конечно же, не обошли её и шизофреники. Одной из ипостасей КСЭ была Сибирская Комиссия по Метеоритам и Космической Пыли (СИКОПОМЕИКОПЫ, как её называли шутники). Заинтересованные лица писали в Академию Наук, оттуда письма шли в Комиссию, а затем достигали НВ и читались на «пятницах» — еженедельных семинарах КСЭ. Деловая переписка была очень обширной, и в ней встречались совершенно бредовые вещи. Так, один корреспондент всерьёз (а может в шутку, поди, проверь) утверждал, что Тунгусский метеорит он запустил в 1908 году вместе с Эйнштейном, когда они испытывали первую атомную бомбу.

В «бредотеке КСЭ» встречались и серьёзные имена. Так, известный автор Теории Решения Изобретательских Задач (ТРИЗ) Альтшуллер в 60-х годах писал научную фантастику в соавторстве с Журавлёвой под псевдонимом Альтов. По поводу Тунгусского метеорита Альтов и Журавлёва выдвинули гипотезу о том, что в 1908-м году Земли достиг луч лазера из созвездия Лебедя. Указывалась даже конкретная звезда, имя которой я уже не помню. Курьёзность этого случая в том, что гипотеза родилась на почве ТРИЗа, как применение одного из принципов теории.

Но вернёмся к нашим баранам. Переписка с шизофрениками — дело опасное. На одной из пятниц НВ рассказал, как один из таких сумасшедших корреспондентов отпилил голову своему визави двуручной пилой. Нам было смешно, но НВ, кажется, был не на шутку обеспокоен. Он, «гроза сибирских параноиков», как его назвал Дёмин в Балладе о КСЭ, знал, на что способны шизофреники и параноики, не понаслышке, а по профессиональной работе — он исследовал их иммунитет и иногда рассказывал душераздирающие истории из жизни «жёлтого дома».

А на Заимке Кулика, в экспедициях то и дело появлялись странные личности, общение с которыми требовало особенного такта и терпения. В 1984 году студент из Харькова, вооружённый лыжной палкой, чтобы опираться на неё, мотоциклетными очками, чтобы сохранить глаза от веток, компасом, чтобы не заблудиться, и накомарником, чтобы комары не съели, дошёл с нами до Заимки Кулика, а там сел на вертолётную площадку, чтобы не прозевать обратный вертолёт. Улетел, слава богу. В 1988 году странный престарелый субъект встретил нас на той же заимке и потребовал, чтобы мы сейчас же показали ему «эпицентр взрыва». Мы согласились, но когда оказалось, что вокруг болото, а босоножки нашего экскурсанта сильно промокают, он заскучал и более с заимки не выходил, а общался с НВ. Так или иначе, а общение с «психами» выпало на долю НВ.

Но давайте вдумаемся в ситуацию! Мы-то кто? «Мы» здесь обозначает не только участников «бредовых этих экспедиций», как писал Геннадий Карпунин. Нет, «мы» — это все «нормальные люди», в том числе те, которые считают КСЭ сборищем неадекватных личностей, помешанных на каком-то там Тунгусском метеорите. Как вообще отличить адекватное поведение человека от неадекватного? Неясность этого вопроса породила в своё время массу злоупотреблений — карательную психиатрию. Альбина Бийчанинова — бывшая аспирантка НВ — рассказывала мне, как кончилось её юношеское увлечение психиатрией. Она работала в Томской психиатрической больнице, когда вдруг 5 ноября главный врач сообщил, что 7 ноября ожидается поступление новых больных и всем этим больным необходимо поставить диагноз — шизофрения. Альбина (разумеется, в силу своей неадекватности) покинула этот «жёлтый дом» навсегда...

Как же быть? Не знаю... Адекватно бывает только животное, поскольку оно реагирует на реальную окружающую среду. Неадекватная реакция животного влечёт его гибель. Человек — существо в принципе неадекватное, т.к. формирует своё поведение, ориентируясь на словесные установки — культуру. А мысль изречённая, как известно, есть ложь. Адекватное словесное описание действительности — чудо, редчайшее исключение и встречается только в точных естественных науках. Там есть специальные методы контроля истинности высказываний, и владеет ими ничтожное меньшинство людей на Земле. Вся прочая «культура» имеет своей целью манипуляцию массами невежд и, следовательно, не заинтересована в полной адекватности. Люди (большинство) считают адекватными тех, кто реагирует на слова (культуру) так же, как и они. Прочие, по их (большинства) мнению, неадекватны и, скорее всего, — «психи». Что же это получается? Нормальный человек — это человек, заблуждающийся вместе со всеми, а «псих» — это человек, заблуждающийся сам по себе?

Придя к этому великолепному выводу, я прямо так и вижу восхитительную саркастическую усмешку НВ. Вы видели когда-нибудь курительную трубку, чубук которой выполнен в виде головы Мефистофеля? Очень похоже!

«Смейся, смейся, Сатана!..»

КАК СТАТЬ КОМАНДОРОМ

Смерть НВ обезглавила КСЭ. Кто теперь будет КОМАНДОРОМ — координатором и мотором экспедиции? Кто будет руководить наукой в Тунгусском биосферном заповеднике?

Нельзя сказать, что эта проблема нова. Как и большинство ведомых, мы частенько были недовольны ведущими и мечтали о новых лидерах, о «свежей крови», думали над «проблемой лидера» и писали об этом в поэмах:

Теперь натужно вспоминаю обо всех этих разговорах и ничего не могу вспомнить... Забывалка паршивая!.. Но вот что я думаю.

Не следует путать лидеров с теми людьми, которых в КСЭ называли Командорами. Лидеров в КСЭ, как видно из вышеприведённых стихов, много. Командоров мало. Чтобы стать Командором, необходимо иметь особый «командорский характер». Лидеры могут вести людей сквозь огонь и дым. Но Командоры не это делают. Говорят, что у них есть «харизма». Что это? А вот что. Харизма — это яркое, личностное воплощение того, что называется МЫ. Настоящие командоры КСЭ (а не просто старики-командоры) мыслят стратегически, живут идеей, работают больше всех, за всё в ответе, во всём виноваты, всех любят, помнят и прощают. В ответ и их любят, помнят, прощают, заражаются их идеями и идут туда, куда они скажут. Ругают их, насмехаются... но идут и делают.

Ещё несколько наблюдений о командорском характере.

Во-первых, особый дар командора — умение слушать и слышать, учитывать все мнения, уметь их использовать или тактично и, главное, аргументировано опровергать.

Во-вторых, феноменальная память. В этом отношении НВ не было и нет равных. Он никогда, никого и ничего не забывал.

В-третьих, командор не должен показывать своих эмоций, быть ярким и буйным. Это здорово, но это помеха. Из всех вышеперечисленных харизматических лидеров КСЭ только Плеханов и Васильев были действительными Командорами. А почему? Да потому, что они сдержаны в своих проявлениях, даже, скажем так, серые какие-то, отчуждённые (и это я говорю о людях яркого пассионарного темперамента!). Это создаёт впечатление солидности, основательности и продуманности всего, что они говорят и делают. Кроме того, ведомые могут блистать юмором и умом на фоне лидеров и не чувствуют себя подавленными. С ними легко и просто раскрываться! Эмоции вредны (по себе знаю) и в организационной работе лидера. Тут нужна особая чёткость, «сухость» и краткость в выражении мыслей (чтобы поняли, оценили и выполнили) и в действиях (чтобы не надорваться и не «зашиться»).

Без Командоров нельзя, потому что большинство людей не имеют достаточной сосредоточенности на деле, всё забывают, любят только себя, недостаточно умны, недостаточно темпераментны и недостаточно энергичны. Все первые командоры: Плеханов, Васильев, Дёмин, Журавлёв и др. — харизматические лидеры, но только НВ тащил проблему и КСЭ всю жизнь до самой смерти. Для этого нужна ещё и адская трудоспособность, и уверенность в своём деле, в его высшей ценности. Это тяжко. «Железный командор» и создатель КСЭ Плеханов, и тот не долго выдержал, засомневался в ценности проблемы, пришёл к выводу, что никакой экзотики в Тунгусской катастрофе нет и, следовательно, это дело профессионалов, а не искателей контактов с внеземной цивилизацией и... надолго отошёл в сторонку.

Так проблема лидера встала в КСЭ в 1962 году. Я этого времени не застал и говорю о нём со слов незабвенного Юрия Алексеевича Львова. В то время НВ занялся проблемой светлых ночей, серебристых облаков и атмосферных аномалий лета 1908 года. Необходимо было написать сотни писем в университеты всего мира, а затем обработать ответы... «Никто не смог бы, а Коля взялся и вытянул, и дальше будет вытягивать...» — говорил Львов. Не обошлось и без дружеских пинков. Уже много лет спустя НВ жаловался Львову на тяготы своей командорской жизни, на вялую помощь друзей, на... (на что только не жалуется усталый человек в минуту слабости). В КСЭ не принято материться, но реакция Львова была такой, что я не могу повторить его слова в печатном виде... Да вы их и сами знаете...

Больше НВ не жаловался, а пошёл тянуть свою лямку дальше.

НВ И МУЗА ЕГО ИРОНИЯ

До сих пор здесь не встречалось ни одной характерной черты НВ, кроме сарказма. А каков он был на самом деле? У меня нет ни одного хорошего фотопортрета (да что же это такое?!) и вынужден я рисовать портрет своего героя по памяти. Если угодно, то ближайшая к НВ общеизвестная модель — киноартист Тихонов, но как обычно, модель значительно «мельче» оригинала. Сравните великолепного Ульянова в роли маршала Жукова с портретом его героя — и вы поймёте, что я хочу сказать.

Вот молодой НВ — большой («Васильев был большой учёный, почти два метра вышиной»), худощавый, слегка сутулый, лицо правильное, строгое, лоб высокий, слегка покатый, длинный нос, губы строгие, плотно сжатые, подбородок большой, округлый, средней величины, брови густые, прямые, слегка нависающие над глубоко сидящими глазами (признак постоянного сосредоточенного мышления). Но это только в молчании. При разговоре лицо НВ оживлялось именно иронией, часто переходящей в какой-то беззлобный, насмешливый сарказм. А если вам удавалось рассмешить его, то картина менялась ещё больше — глаза округлялись, брови поднимались дугами, губы размягчались, рот раскрывался и округлялся, нос вытягивался в сторону собеседника, голова слегка наклонялась и раздавался прекрасный хохот. О миг блаженства!

С возрастом, в противоположность многим другим, черты НВ смягчились, брови округлились, подчёркивая внимание, рот расслабился и выражал улыбку. Но главное выражение — выражение иронического отношения к происходящему: к себе, друзьям, идеям (особенно к идеям автора этих воспоминаний, что вполне понятно), вообще к жизни — это выражение составляет основной атрибут и украшение его лица в лучшие моменты жизни.

Дело в том, что недоверчивое отношение к «высоким идеям», «дальним диверсиям» и «широким планам» вообще характерно для русских, особенно сибиряков. Известный томский учёный Потанин считал насмешливость специфическим сибирским этническим признаком. Муза Пушкина — Ирония — основная муза русской литературы, особенно, нашего поколения. Патетику и лирику исчерпало поколение отцов, а затем оседлало и опошлило официальное искусство. Дети, несущие в глубине души те же ценности, но в условиях, когда им нет места, не могли не исполниться иронии и сарказма. Посмотрите на песни, которые пелись в те годы. Ещё в начале 60-х КСЭ пела гимны на мотивы «Глобуса», «Я люблю тебя жизнь», «Кубинского марша», звучали песни Городницкого и Окуджавы, исполненные романтики и лиризма. Но со временем самодеятельная песня наполняется иронией, сарказмом и горечью. Таковы Высоцкий, Визбор, Ким, барды поменьше, песни и гимны КСЭ 70-х. Потом, в 80-х, с приходом «новых бардов» самодеятельная песня вырождается и, слушая записи нынешних Грушинских фестивалей, мы вместе с Высоцким можем возопить:

Но это потом и не у нас. А в КСЭ и проза, и поэзия, предназначенные для устной речи, с самого начала были ироническими и саркастическими. Так повелось от Геннадия Плеханова с его иронически-насмешливыми приказами, от первых поэм Дмитрия Дёмина и Геннадия Карпунина, стихов и прозы Юрия Львова и Алёны Бояркиной. Потом, в 70-х и 80-х песни КСЭ наполнятся горечью, сарказмом и гражданской лирикой. Они прозвучат в стихах Альбины Бийчаниновой, Ольги Блиновой, в последних стихах Дёмина, в песнях Виктора Черникова и автора этих строк. Боже мой! Увижу ли вас живыми, друзья мои?! Сколько потерь! Душа моя рвётся вслед за ушедшими...

А что же НВ? Он писал и зачитывал иронические приказы на общих сборах КСЭ. Здесь ему не было равных, но это не главное. Парадная ирония была продолжением традиций, идущих от Плеханова. НВ делал большее. Он был носителем, скажем так, повседневной иронии, пронизывающей и украшавшей всю деятельность экспедиции. А эта деятельность была и нелёгкой, и скучной: тяжёлые рюкзаки, тучи кровожадных насекомых, сопровождавших многодневные маршруты по болотам и завалам, многочасовое сидение за бинокулярами и дневниками, многолетняя обработка проб («а ты по прежнему очами погружена в бинокуляр»), написание отчётов и статей, еженедельное посещение «пятниц» — научных семинаров КСЭ. И всё это бесплатно?! Да кто этому поверит! Нет, плата за эти труды — роскошь нашего общения, исполненного взаимной любви и повседневного творчества вместе с музой Иронией. А любила эта муза именно НВ!

По долгу лидера и научного руководителя НВ произносил именно те слова, которые вызывали бы (см. выше) привычное недоверие, если бы не ирония, наполнявшая самую его серьёзную речь во всех своих оттенках: от едва заметной до сарказма. Это было основное оружие НВ, чтобы привести к порядку и направить на дело бурную энергию молодых космодранцев (так мы себя называли). А в самом деле, чем ещё можно было обуздать нас? Только насмешливостью! Вот на «пятнице» высказывается умное предложение: «Пусть кто-нибудь сделает...». НВ реагирует на это панегириком замечательному космодранцу по имени «Кто-Нибудь», который «всё сделает, везде успеет...». Из угла слышится голос Фаста: «Инициатива наказывается! Хе-хе-хе...». Сделать предлагается тому, кто предлагает... но чаше всего, и это все понимают, делать придётся НВ — вот он и есть «Кто-Нибудь»!

Не советую я Вам быть любимцем музы Иронии. Для этого надо иметь адское терпение и чувство юмора, каковыми только НВ и обладал. Выпущенная на волю Ирония возвращается Насмешкой. Достанется всем так, что мало не покажется. Новички удивлялись и шарахались, памятуя о продёргиваниях и карикатурах в школьной стенной газете. Помню, как я объяснял ошарашенному Джону Анфиногенову, что в КСЭ надо гордиться тем, что тебя заметили и высмеяли — это признак значимости твоей фигуры, признания своим и любви к тебе. В соответствии с этим принципом НВ был чуть ли не главным объектом шуток и насмешек в КСЭ. Не всякий такое выдержит. Даже такая насмешница, как Валерия Сапожникова в 1964 году попросила меня соблюдать некоторые правила приличия, например, не называть НВ просто Колей. Но куда там! По дороге в Ванавару мы оставили на тропе стихи, в которых, в частности, говорилось: «Добежим до Ванавары и Васильева лягнём...». Стихи прибыли в Ванавару раньше нас, т.к. наш товарищ Борис Шкута приболел, и мы несколько часов потеряли. При нашем прибытии Лера была возмущена: «Да что же это вы всё Николая Владимировича лягаете!». На стене избы, где остановилась КСЭ, висела газета с шаржем её работы «Лошадиная фамилия», где были мы четверо и наши стихи, в которых, замечу, мы и себя не пощадили, представив жеребцами...

Особенное внимание человек привлекает к себе в круглые даты. Вот что устроили для НВ лучшие друзья на его 40-летие. «Пятницы» собирались тогда в общежитии ТГУ на Тимирязева 20 (ныне это Ленина 49, Профилакторий ТГУ) в комнате № 16 — пенале на 4-х жильцов. Там по левой стене стояли стеллажи с пробами, по правой — старый диван и стол, везде — стулья. По стенам висели самодельные картины и плакаты иронического содержания, круглая медаль от АЛКИС весом 1 кг с чеканкой зубилом и прочие странные вещи... Вот в эту-то комнатку и набивалось 15-20 человек, приходивших на «пятницу». Здесь шла работа по обработке проб и иная жизнь. Так вот, зимой 1970 года НВ стукнуло 40 лет и он, как обычно, пришёл «на пятницу в 16-ю». В углу стояло нечто, прикрытое старой простынёй. Народу было много, все молчали. Слово взял Плеханов и сообщил о юбилейной дате НВ. И тут началось... Я не могу вспомнить все пункты того действа, которое ознаменовало это событие. Пусть это сделает Плеханов (или тот самый Кто-Нибудь), но кое-что пропустить невозможно. Вильгельм Фаст в своей обстоятельной манере (с э... э... э... через каждое слово) прочёл юбилейный текст, исполненный в эпических тонах и в прошедшем времени. НВ отреагировал репликой, о том, что юбилей — репетиция похорон и он теперь, спасибо, знает, как будет выглядеть его некролог. Дальше — больше... Простыню в углу сдёрнули, и открылся бюст НВ — шарж из папье-маше работы Валерии Сапожниковой (признаться, я до сих пор считаю её лучшей шаржисткой в мире). Потом вручили подарки — бутылки с чем-то прозрачным (скорее всего — водой), которые НВ обнюхал своим длинным носом, видимо, надеясь на что-то лучшее. Потом пели «гимн» с такими словами:

Других слов я не помню (они были не лучше), но и этого достаточно для тех, кто знает те времена, чтобы понять, какое это было кощунство — перемешать гимн Союза с бульварным шлягером «Мой Вася» и заправить эту смесь Тунгусским метеоритом, простите, Космическим Кораблём, в который в тайне от себя верил НВ, да и мы все. Это было то, что называется «жутко весело», и мы от души веселились. По окончании «церемонии» НВ попросил всех выйти, кроме Плеханова. Все вышли, и тут же смеющийся Командор пригласил всех обратно и огласил последний пункт повестки дня: возмущение Васильева... Финиш!.. Потрясённый НВ поведал нам о том, что в ещё в Древнем Риме вслед за армией триумфатора в Вечный город вступала специальная колонна. Её солдаты поносили триумфатора последними словами, чем, собственно, и завершался триумф. И правильно! Пусть триумфатор не задаётся! А то ещё подумает о себе, что это он здесь Командор... Поэтому он, НВ, благодарит нас за свой триумф, за настоящее чествование и за урок. «Но всё-таки, Гена, надо и меру знать... Разве можно гимн!..» и т.д. (Ой-ой! Тогда хоть закона не было, а теперь нас всех посадят по закону об оскорблении государственных символов. Приехали!)

Но это всё цветочки... С годами мастерство насмешки крепчало и становилось поистине ядовитым. К 50-летию НВ Дмитрий Дёмин, Виктор Черников и ваш покорный слуга сочинили юбилейный журнал «Вечерние Васюки», где от лица великих авторов прошлого вдоволь поиздевались над юбиляром. Участниками журнала были:

1. Теофраст со статьёй из цикла «Характеры»: Василизм — это умение создавать проблемы и перерабатывать их на лавровый лист, а Васильев — это вот какой человек...

2. Корнелий Марциал со своими ядовитыми эпиграммами, типа

3. Барков с парафразом поэмы «Лука Мудищев»:

...а далее... сами понимаете...

4. Пушкин с одой радости

5. Надсон с элегией

НВ потребовал автора на ковёр, но никто не мог припомнить, кто же это испакостил элегию такой концовкой. Как всегда, подозрение пало на меня (клянусь, я не виноват!). НВ ещё долго припоминал мне эту фразу, приговаривая: «Я тебе покажу красный фонарь!»...

6. Игорь Северянин с выспренним стихотворением, откуда я помню такие строки:

Почему-то читая эти стихи, я вспоминаю Ольгу Блинову, как если бы они были написаны от её лица, хотя она таких стихов вовсе не пишет... Это, конечно, Дёмин.

7. Сергей Есенин с «Балладой о юном предводителе»:

8. Исикава Такубоку со своими танками, типа:

Эти две последние пьесы опубликованы Черниковым в сборнике «Синильга».

9. И. Ильф и Е. Петров с очередной Гаврилиадой, простите, Василиадой, которую я уже цитировал ненароком. Вот ещё цитаты:

Боже мой! Что мы наделали! Сборник «Вечерние Васюки» был прочитан в Новосибирске на квартире Дёмина в узкой компании. Присутствовали и люди, непривычные к таким вещам. Они были шокированы... НВ глубоко задумался, как-то сразу погрустнев и провиснув на стуле. Потом уже на нашей кухне, где собрались соучастники этого «творческого шабаша», он так оценил результат: «Вы создали весьма яркий портрет... Ну, Воробьёв, я тебе покажу «красный фонарь»!..» Это была уже ирония... Слава богу! Он простил нас...

Экземпляр, выданный НВ для оглашения в Томске, так и не увидел свет, хотя публика требовала. Второй экземпляр долгое время хранился у Дёмина, а последний раз я видел его у Ольги Блиновой. Может быть, она его опубликует.

Со смешанным чувством вспоминаю я эти эпизоды торжества разбушевавшейся Иронии. С уходом нашей когорты сохранится ли культура весёлого бытового розыгрыша, дерзкой шутки, тонкой иронии, дружеской насмешки? Жаль, если нет...

А с другой стороны, кажется мне, что под конец жизни НВ стал спешить и не хотел тратить время и душевные силы на игры с Иронией. На шутки и саркастические выпады он отвечал усталой гримасой сожаления о неуместной весёлости в серьёзном разговоре... и только. И вообще, почему наши насмешки достаются тем, кого мы любим?

А.С. Пушкин где-то писал по поводу насмешек и сплетен «света» о выдающихся людях: «черни» хочется возвыситься за счёт унижения знаменитостей. Дескать, и знаменитости тоже ничтожные людишки и не лучше нас... Чур меня!..

В этом месте своих воспоминаний я надолго задумался, пока не встретил в мемориальном «Тунгусском вестнике №14» ключевые слова Ольги Блиновой: «одинок», «всегда чужой среди своих». Исключительность крупной личности — вот что делает человека не только объектом любви, но и предметом насмешки! Ироническое отношение к себе и окружающим, к идеям, успехам и поражениям — вот что является последним убежищем и защитой умного человека от идиотизма повседневности.

О, Ирония — ревнивая муза! Одиночество — вот обратная сторона твоей любви!

ВИЗБОР И САЛЬЕРИ

Великий Сальери, конечно же, не убивал Моцарта. Этот сюжет потребовался гениальному поэту, чтобы изучить проблему зависти — её перерастания из белой в чёрную, а затем и в злодейство. Гению нет повода болеть завистью, поэтому «гений и злодейство несовместны». Но причём здесь НВ?

Как-то на вечеринке, повод и место которой я уже не помню, случилось фортепьяно. (Вот, кстати, и рояль в кустах!) НВ сел за инструмент и прекрасно спел «Синильгу» под фортепьянный аккомпанемент. Это было поразительно! Слух у него был отменный, пел он всегда изрядно, истово, с чувством... и не в унисон, как вся толпа, а переходя на подголосок. Но фортепьяно!.. Поистине талантливый человек талантлив во всём... Он мог и стихи писать, и рассказчиком был отменным, и артистизмом обладал, и, не сомневаюсь, если бы было время и желание, то и музыку бы сочинял.

Вечеринка заладилась, пели и разговаривали душевно, а автору этих строк удалось исполнение пески Визбора «А зима будет большая...». И вот тут НВ произнёс монолог, который почти в точности совпадал с монологом пушкинского Сальери. Он был потрясён песней и, может быть, даже не зная автора, говорил, что такие великие вещи сочиняются бродягами, которые не устроились в жизни, пьют, гуляют... и т.д. и т.п. Я молча протестовал против слова «пьют», так как мне казалось, что водка враг творчества. Но именно это слово было ключевым в тираде НВ. Пушкинский сюжет получил новый поворот — антиномия: гений и алкоголизм совместны?! Позднее, вдумавшись в эту антиномию, я понял всю правоту НВ: Мусоргский, Есенин, Фадеев, Рубцов, Высоцкий, Ерофеев — какие имена! И это только вершина айсберга алкоголизации русской культуры. Что же это с нами? Неужели, чтобы жить здесь, необходимо пить, пить и пить? Иначе свихнёшься? Неужели правы НВ и Пушкин?

НЕ ДЛЯ ТОГО СОБРАЛИСЬ...

В одной из первых своих экспедиций 60-х годов я обратил внимание НВ на тот печальный факт, что в КСЭ много одиноких женщин, не имеющих ни мужа, ни детей. «Хоть бы детей им сделали, мужики, если уж мужей на всех не хватает!» — упрекал я ветеранов экспедиции. НВ согласился, что это плохо, но сделать ничего нельзя. «Не для того собрались...» — сказал он со вздохом. Это высказывание я слышал от него неоднократно. По поводу вызывающего поведения одной яркой молодой особы он как-то иронически заметил: «Её бы огулял кто-нибудь, она бы и успокоилась, да у нас некому — не для того собрались...». Вот и вся его реакция на скандальные сплетни.

Для того или не для того мы здесь собрались, а жизнь есть жизнь... и в КСЭ то и дело возникали скандальные любовные истории. И вот что странно — женщины, замужние и незамужние, строго блюли чистоту нравов, а мужчины всегда чувствовали себя виноватыми, если что не так. Это продолжалось даже тогда, когда женщины стали составлять подавляющее большинство экспедиции и более не имели шансов иметь мужей среди «своих». Автор этих строк пережил на этой почве такое жестокое моральное давление в 1968 году, что пришёл в себя не скоро. В 1970 НВ увидел меня в экспедиции и, как мне говорили, заметил: «От Воробьёва осталась одна оболочка». С тех пор моральный пуризм пошёл на убыль...

Прочный брак — один из признаков пассионарности, то есть самоотверженности, преданности культуре, принципам, слову. А если эти принципы, слова, культура противоречат биологической природе человека (а это по большей части так), то горе пассионариям. Их мощный творческий темперамент угнетается прежде всего их ложной социальностью. Вот почему пассионарность изредка вспыхивает в ярком этногенезе, а через несколько поколений исчезает в социальном отборе, в разгуле биологических инстинктов субпассионарности: агрессии, насилии, скотского секса, алчности, самости, властолюбии...

Между тем наш маленький пассионарный народец стал рассасываться и вымирать.

Сколько боли в этих строчках Дёмина! В начале 80-х я откровенно призывал молодых мужчин в КСЭ делать детей «направо и налево». «Смотрите! — говорил я — Дураки, дебилы, воры и подонки плодятся без ограничений. Каждая женщина, которую вы пропустили, достанется им. С кем будут дружить, учиться, жить и работать ваши умные дети?». Напрасно... к внебрачным связям стали относиться более терпимо, но женщины не хотят родить детей даже в браке, а если родят вне брака, то не более одного.

Не для того собрались?!

Вот так они и вымерли...

И это уже касается всей христианской России.

Ах, как прекрасна беспечная любовь, которой так не хватало нам в юности! И с каким отвращением смотрим мы теперь на экран TV, где безголосые, ярко раздетые девицы и субъекты неопределённой сексуальной ориентации демонстрируют нам «вопение и сопение» с дрожащими сиськами и попками! Какое омерзение вызывают «знатоки», «умельцы» и «везунчики», шуршащие «зеленью», украденной у народа! А эта продажная свора телешакалов (язык не поворачивается называть их журналистами), захватившая лучшее время на TV, — откуда эта нехристь?!..

И хочется возопить и вопрошать вместе с нашим поэтом:

АВАРИЯ

Как ни странно, аварии в таёжной жизни КСЭ случались крайне редко. За 40 лет ни один наш человек не погиб в тайге по вине своей или чужой халатности. Странно это потому, что в то же время в тунгусской тайге каждый год гибли члены геологических партий — матёрые мужики, бродяги и охотники. Причины аварий — самые разные: пьянство, неумение ориентироваться, травмы, трусость и просто глупость. Наши же девчонки, первый раз оказавшись в тайге, справлялись со всеми трудностями безаварийно, а на следующий год самостоятельно водили группы по тропе Кулика. Всё дело в высокой личной дисциплине и ответственности, высокой образованности участников КСЭ. Пассионарность и высшее образование — вот те силы, которые важнее мускулов и оружия в таёжной жизни. Утверждаю это категорически. Все известные мне случаи, когда человек не мог самостоятельно выбраться из тайги, связаны в КСЭ с отсутствием интеллектуальной закалки.

В 1975 году потерялись на тропе Кулика Ольга Александрова и её спутник — здоровый парень, прекрасно оборудованный сапогами, часами и компасами, коротко стриженный, так как только что отслужил в армии и потащился в экспедицию, видимо, за романтикой. Армейская выучка, как видите, не помогла. Уверен, если бы Ольга была одна, она дошла бы до заимки Кулика, но спутник её наотрез отказался идти дальше. Бросить перепуганного новичка в тайге было немыслимо. Так они и сидели целую неделю на болоте, около реки Чамба, в трехстах метрах от тропы, ждали спасателей, питались клюквой...

Спасать их, однако, никто не собирался. За долгие годы безаварийной работы маршрутная дисциплина в КСЭ пошатнулась. Даже нарушение контрольного срока уже не вызывало аварийных настроений. Ну, плутанули — разберутся и придут. (В 1979 году моя группа проплутала целых два дня сверх аварийного срока — никто и не вздрогнул. Что с ним, с Воробьёвым, будет?) Беспокойство возникло у нас, сидевших в Ванаваре, когда пришедшие из Центра (базы экспедиции) заявили, что они на тропе никого не встречали. Поднялась тревога. Ванаварские лётчики сбросили на заимке Кулика «вымпел» с сообщением о потерянной группе и с просьбой зайти в треугольник, если Александрова не пришла в Центр. (Треугольник — это такой знак из белых берёзовых стволов, в который целились лётчики, сбрасывая продукты для КСЭ.) Всё так и произошло. Человек вошёл в треугольник...

Авария?..

На следующий день вечером (поди, докажи, что авария!) мы, все кто застрял в Ванаваре, вылетели на пожарном вертолёте на поиски пропавших. Приземлились на противоположном от Пристани берегу Хушмы. Навстречу, вброд через реку вышел НВ, в кедах на босу ногу, в трико и клетчатой рубахе, совершенно счастливый и беспечный...

— Николай, привет! Александрова Ольга здесь?! Или она потерялась?!

— Она, наверное, в Центре... Что ты панику поднял?

— Нет её там!!!

— Откуда ты взял?!

— Оттуда!.. (далее вы знаете...)

НВ мгновенно состарился, стал усталым, больным и несчастным. Никогда я не видел такой метаморфозы с человеком. Сердце моё сжалось — показалось, что он сразу поседел.

— АВАРИЯ?!..

Как был в мокрых кедах, он поплёлся к вертолёту и улетел в Ванавару для организации поисков. Рассказывали, что в этом виде он ночью вломился в жилище местного начальства с требованием выделить вертолёт для поисков. Рано утром поисковики вылетели и обнаружили драгоценную пропажу на причамбинском болоте. В Центре с облегчением вздохнули, но по тропе я рыскал с поисковой группой ещё два дня. Внутренне я был уверен, что пролетевший над нами вертолёт уже привёз незадачливых путешественников и злился от бессмысленности поисков. Но вот что главное... так это последующие события.

Вина за происшествие, естественно, легла на парнишку новичка. Если что не так, то мужчина всегда виноват, а суфражистки «виноваты» только в достижениях человечества. Ольга Александрова отсиживалась на Хушме под опёкой старых таёжниц. Когда мы вернулись после безуспешных поисков, она виновато встала передо мной на колени и получила в подарок мой ремень. Я снял его, изображая «гнев и намерения», а ударить рука не поднялась... А вот мальчишку мне долго не показывали, так что гнев мой перегорел без употребления. НВ немедленно увёл его в маршрут, подальше от недоумевающих глаз и не отпускал от себя до конца сезона. Так он спас его от возможного позора, укрыв своим авторитетом, вниманием, теплотой и заботой...

Не знаю, смог бы я проявить такое великодушие? А вы?..

ДРУГ МОЙ КОРМИЛ МЕНЯ ГЛУХАРЁМ

Никогда не видел НВ с оружием в руках. В 1964 году шли мы с ним с Хушмы на Заимку Кулика и на Чургиме увидели свежие следы медведицы с медвежонком. За полчаса до этого я шёл на Хушму, и следов не было.

— Николай, мы едва разминулись с медведицей...

— Это она с нами разминулась.

— А если бы она с нами не разминулась?

— Предъявили бы документы...

Философское спокойствие, с которым это было сказано, не соответствовало ни уровню медвежьей грамотности, ни важности наших «документов». За голенищем НВ был заурядный кухонный нож для резки торфа. И это всё...

Оружие в КСЭ — особая тема. Уже в 60-х господствовала жёсткая экологическая этика. Бить дичь до августа категорически запрещалось. На всю экспедицию в несколько десятков человек было не более десятка стволов. Два из них были мои. Безопасность эти несколько дробовиков явно не обеспечивали, особенно при неожиданных встречах с «хозяином». В таких случаях спасала выдержка и шумовые эффекты. Женщины так сильно гремели посудой, что барабанные перепонки зверя не выдерживали шума, а эмалированные чашки сплющивались в лепёшку (это реальный случай с Лилей Кирпотиной). Оружие было дополнительной тяжестью, опасностью и соблазном. Тяжесть — плата за романтический образ:

Опасность несчастного случая — вещь этически нейтральная. Сам не раз был на мушке у азартного или неопытного охотника. Кто-то попадал и в створ моего ружья, но выстрел не состоялся. Все живы, слава богу... А вот соблазн заслуживает отдельного разговора.

Нехватка мяса — одно из основных испытаний в трудной экспедиционной жизни. Поэтому, когда из-под ног вылетает большая копалуха, а тем более глухарь, голодный романтик превращается в робота-убийцу. Оружие автоматически взлетает к плечу и хищно следует за целью, курки взводятся, гремит выстрел, смерть съедобного существа неотвратима... Только случайность — осечка или голова напарника в створе выстрела — спасает жертву. Хорошо, что в августе птенцы боровой дичи уже на крыле и выживут без мамы. Но вспомните ли вы дату на голодный желудок? Хуже с утятами. Они и в августе мелковаты, а на воде кажутся утками. С содроганием и стыдом вспоминаю случаи, когда приходилось брать такую добычу (не выбрасывать же...), и гримасы отвращения на лицах товарищей, вынужденных ощипывать, варить и поедать это. Вот какой конфликт был у меня с НВ на эту тему.

Рано утром в конце июля месяца 1979 года Заимка проснулась от женских криков где-то на западном разрезе. «Похоже, медведь кого-то гоняет...» — проронил НВ. Мы с Сашей Горбатенко взяли ружья и помчались к месту событий. Километра через 4 выяснилось, что это кричит хищная птица. Успокоились. Пошли не спеша. И вдруг из-под ног взлетела копалуха. Далее всё было, как выше описано... Добыча была знатная, птенцов не было. С гордостью кладу её на стол перед НВ, а он и говорит с горечью.

— Что ты делаешь, Воробьёв? Ведь у неё птенцы погибнут...

Я взорвался.

— Были бы птенцы, я бы весь выводок принёс! Ты нам выдал по одной банке тушёнки на семь человекодней! У нас белковое голодание! Вот до чего вы, коммунисты, страну довели! Птичек жалко — обеспечь тушёнку!..

Меня несло... НВ подавленно молчал... Горько и смешно вспоминать, но из песни слова не выкинешь... Виктор Черников описал эту сцену в «Танках из Исикава Токубоку»:

В своё оправдание могу сказать, что однажды я не смог убить копалуху, которая, кудахтав совсем как домашняя курица, пасла больших цыплят около моей палатки. Рука не поднялась. Ольга Юрьева, накладывая мне постную кашку, заметила

— Хороший ты, оказывается, человек, несмотря на «белковое голодание»!

Боюсь, что это был утончённый сарказм!

ВДОХНОВИЛ

Эпизод этот деликатен и опасен, поскольку почти все его участники живы и, надеюсь, надолго переживут меня. Так что выхода нет. Приходится рассказывать сейчас, тем более что это рассказ скорее о себе, чем об НВ.

Летним вечером не то 1979, не то 1981 года сидел НВ на «Гурмане» — кухне-столовой Куликовской заимки — пригорюнившись. Никого вокруг не было, даже спирта. И состоялся у нас с ним такой задушевный разговор, какой редко бывает без выпивки даже между близкими друзьями. Почему НВ открыл мне душу? Видимо потому, в КСЭ я считался инвалидом любовного фронта. Меня уже не ругали — махнули рукой. Мной пугали молоденьких девушек. Но именно я мог и понять, и обсудить без «облико морале» это человеческое чувство.

Рассказал он мне о своём романе со своей бывшей аспиранткой. О тупиковой ситуации, возникшей в этой связи и в семье, и в отношениях с друзьями и коллегами, и в личном плане. Не то, чтобы я ничего не знал об этом. Сплетни ходили, но всерьёз никто ничего не принимал и даже не сочувствовал. Не то, чтобы адюльтер был абсолютно неприемлем для самого НВ, но... прикипел, да и «не для того собрались», помните? Не то, чтобы это было в КСЭ новинкой. Разводились... но всё это было на периферии общественной жизни КСЭ и, главное, вовремя, когда ещё «силы есть и кровь играет». НВ стоял в самом центре общественной жизни КСЭ. Его первая жена Олимпиада Александровна Васильева пользовалась большим уважением и среди друзей НВ, и среди учёного сообщества микробиологов. Их дети были активными участниками экспедиций. Последствия распада этой семьи были бы катастрофическими. Кроме того, Николай припозднился — возраст... кабинетная жизнь... «Стар я для неё... — жаловался он — Уйдёт она от меня... Тут уже и конкурент появился...»

О, как это было знакомо! Кто из мужчин не переживал этого трепета перед мощным любовным порывом молодой женщины?! А кто не переживал — несчастный человек — он не знал ни безоглядной женской любви, ни сверхусилий ради этой высшей награды...

«Знаешь, что я бы сделал на твоём месте? — сказал я. — Я бы приехал в Томск и наломал дров... всё порушил... а претендента спустил бы с лестницы...».

НВ помолчал... подумал... а потом вдруг повеселел и решительно сказал: «А знаешь!.. Так я и сделаю!.. И дров наломаю!.. Ох, и наломаю!.. И с лестницы спущу!.. А мы с тобой, Владимир, ещё будем сидеть на Пристани и пить спирт при свечах!..»

И наломал же он дров!!!

Дальнейшая история доходила до меня в глухих возгласах изумлений, неодобрений и сомнений в перспективах нового брака. «Решил жениться старый хек...» — насмешничали друзья. Я переживал тогда такие же матримониальные страсти и отнёс эту насмешливую песенку на свой счёт. «У тебя мания величия...» — сказали мне на это.

Через несколько лет судьба вновь свела меня с НВ.

— Ну, как жизнь? У тебя, говорят, сын родился?.. — спросил я.

— Ты меня вдохновил. У меня прекрасный сынишка... — ответил он.

Гора с плеч!.. Лучшего оправдания перед богом мне и не нужно!..

КАТАСТРОФА

Катастрофа грянула неожиданно.

«Как-то в осень» 1981 года приехали мы с Наташей Лаходыновой в Томск и направились в гости к Александру Францевичу Ковалевскому. Зашли мы к нему обменяться самиздатом и почитать запретную книжку А. Зиновьева «Коммунизм как реальность» (Вот пример полной бездарности бюрократии — запрет на своего апологета Зиновьева, он и после перестройки защищает коммунизм, даже реальный). Свет в квартире горел, но хозяев не было. Пошли к Дорошиным и узнали, что Ковалевские переехали в новую квартиру, Александр Франциевич арестован за хранение и распространение антисоветской литературы, а в старой квартире КГБ устроил засаду на таких, как мы, посетителей...

Мы, значит, с крючка сорвались...

И началось!.. Нет сил описывать эти события. Их слишком много, а наблюдал я всё это из Академгородка в Новосибирске. Мы немедленно попрятали всё, к чему можно было придраться, даже записи Высоцкого. «У Ковалевского взяли нашу поэму про очередь, как крамолу, и отправили на специальную экспертизу» — сообщил мне Дёмин не без гордости — «признали, что написано талантливо. Но нам это, надеюсь, не грозит, мы ведь над собой смеёмся, а не над властью». Эти заготовленные оправдания показались мне странными, я надеялся, что авторы останутся неизвестными... Но это, повторяю, детали и их слишком много. Интерес представляет некоторая общая картина.

Главный урок истории состоит в том, что насилие в области духа рано или поздно приводит к поражению и духовному, и социальному. Насильственные методы в идейной борьбе, как и в любви, всегда свидетельствуют о слабости или неискренности установок насильника. Помните роман Э. Л. Войнич «Овод»? Вся трагедия искренне верующего Овода началась с нарушения тайны исповеди его духовным отцом. Вот откуда берутся и диссиденты, и пламенные революционеры! Казалось бы, этот культовый роман должен был чему-то научить коммунистов. Но нет! Власть имущие редко преодолевают соблазн заткнуть рот оппоненту. Да они, поди, и не читают! Политическое воспитание поколения наших отцов проходило в истерии «обострения классовой борьбы» и в репрессиях. Политическое воспитание нашего поколения началось с разоблачения «культа личности Сталина», а завершилось «затыканием ртов» тем, кто принял всё всерьёз.

И эти вожди надеялись на поддержку интеллигенции?

Но хватит обобщений... Что пришлось пережить КСЭ и её командорам, описать невозможно. Но с этого момента в КСЭ начался нешуточный раскол между поколениями. Молодые люди просто не понимали, что происходит со стариками, чего они боятся и чем это чревато, а старики вспомнили старые времена и старались изо всех сил не попасть в эту молотилку, уберечь КСЭ от идеологической расправы. Возможно, они преувеличивали опасность, но как знать, какие разговоры им пришлось выдерживать в «органах». К чести КСЭ, непуганая молодёжь открыто поддержала репрессированных товарищей, сумела понять и командоров. Репрессии в Томске обернулась моральным поражением властей.

Для НВ происходящее было настоящей катастрофой. Рухнул его непререкаемый авторитет и в моральных, и в научных вопросах. Многолетняя программа поисков метеоритного вещества в торфах Тунгуски подверглась сокрушительной критике. Сотрудники кафедры, которой руководил НВ, фактически выжили его из медицинского института. Кончилось всё его отъездом в Харьков, и пути наши надолго разошлись.

ЗАВЕЩАНИЕ

Последние наши встречи были мимолётны и связаны с участием в метеоритных конференциях в Томске, Красноярске и Москве. Все эти события окрашены ощущением незавершённости дела КСЭ и предчувствием фатальной его неразрешимости в отведённый нам срок. «Мы больше не бессмертны» — вот грустная реплика НВ на одной из наших встреч. И он начал подводить итоги, писать книгу, которую так и не успел доделать. Нам оставил...

Но вот что интересно, так это усиление его интереса к судьбе Человечества уже не с научной или технической точки зрения, а с точки зрения морально-этической. Биологические основы социальной жизни человека, антиномия биологического и социального, тревожный поиск правильных социально-биологических основ человеческой жизни всегда были в поле внимания НВ. Это касается и экологической, и социальной, и сексуальной этики. Частенько именно на эту тему выходили мы, обсуждая дальнейшую судьбу КСЭ, да и всего Человечества. (Нам ведь хотелось, чтобы всё Человечество стало одной большой КСЭ... Не правда ли?!) Вот несколько фраз НВ из этих разговоров:

— Стругацкие правы: цивилизацию погубят «слэг и дрожка»... (о поп культуре?)

— Как будто для Человечества важнее не хулиган и поэт Александр Пушкин, а тихие обыватели Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович!.. (сарказм о морали)

— И темперамент! Без темперамента ничего не сделаешь... (о свойствах таланта)

— Семья — враг КСЭ... (по поводу ухода женатых мужчин из КСЭ)

— Биологией нельзя пренебрегать в социальной жизни... (по поводу социальных «табу»)

Перечитайте внимательно научное завещание НВ статью «Наука и общество в XXI веке» (Тунгусский вестник, №14, 2001). Сколько внимания там уделено именно этой теме! Сколько тревоги по поводу социальных предрассудков, которые погубят Человечество.

Три слоя издревле выделяли мудрецы и апостолы христианской веры в человеческой сущности: тело, душа и дух. Им соответствуют и три ступени нервной системы: телу — нервная система ненасытного червя нашего кишечника и спинной мозг; душе — головной мозг мрачного и агрессивного некрофага — нашего предка; духу — новая кора больших полушарий — обитель нашего духа.

Человек — пассионарный творческий дух, тормозящий и программирующий агрессивную душу говорящего некрофага. А этот некрофаг, в свою очередь, кормит ненасытного алчного червя кишечника. Вот он каков — венец творения, этот клубок противоречий! И горе слабому духом! Ненасытный червяк и агрессивный некрофаг выйдут из-под контроля, и вместо человека мы увидим алчного, субпассионарного зверя. Это Я вам говорю...

А вот слова НВ из упомянутой статьи: «... и бог, и дьявол находятся не вне, а внутри нас, ибо в каждом человеке существуют детерминанты добра и зла... Откуда возникает «дьявольское» (не в теологическом, а в биологическом смысле) эгоистическое, злое начало, предстоит понять... отставание в этой области является поистине ужасающим, а преодоление его натыкается на множество ненаучных — и прежде всего идеологических — рогаток, различных по своему происхождению и знаку, но во всех случаях вредоносных...»

Вот какую проблему завещал нам НВ, её он ставит на первое место среди очередных задач науки XXI века. И кажется мне, что если бы не «Тунгуска», то НВ и КСЭ занимались бы именно этой проблемой. Впрочем, поиск КОНТАКТА — это поиск успешного опыта преодоления нашей биологической ограниченности.

Но как поздно мы прозреваем!..

Архангельск, 2001-2002.